Пронзительный цокот кастаньет и будоражащие ритмы фламенко. Пышные юбки байлаор, расцветающие в воздухе бутонами красных роз, и кроваво-алые плащи матадоров, взвивающиеся подобно огненному пламени. Роковое влечение и одержимость. Ревность и предательство. Ненависть и любовь. 24 ноября на сцене Чувашского государственного театра оперы и балета кипели настоящие испанские страсти. В программе XXXI Международного оперного фестиваля имени М.Д. Михайлова – «Кармен» Ж. Бизе, и этим все сказано. Свыше ста билетов на спектакль было приобретено по «Пушкинской карте».
Кармен заслуженной артистки России, заслуженной артистки Республики Северная Осетия-Алания Агунды Кулаевой – пожар, торнадо, извержение вулкана. Героиня восхищала и покоряла, обескураживала и обрекала на страдание, представая то непримиримой бунтаркой, то озорной проказницей, то коварной обольстительницей. В дуэте с темпераментным тенором из Большого театра Сергеем Радченко в партии Хозе красочный тембр певицы, богатый как звонкими верхами, так и глубокими, грудными низами, наделенный большим объемом и экспрессией, волновал и манил полнотой интонационной палитры. И хотя все мы неоднократно слышали и Хабанеру, и Сегидилью, и Цыганскую песню, сегодня это было словно узнавание заново. Причем не только непосредственно музыкального материала, но и самой природы меццо-сопрано, открывшегося благодаря дорогой гостье с новых тембровых сторон.
Если Кармен несла в себе яркое драматическое начало, то Микаэла в исполнении заслуженной артистки Чувашии Татьяны Тойбахтиной стала лирическим центром спектакля. Обладающая серебристым, буквально звенящим сопрано, когда в каждой ноте, точно в капле росы, собраны, кажется, все краски мира, солистка превратила образ скромной селянки в средоточие светлой грусти, чистоты, в какой-то степени наивности. Дитя? Да. Небесный ангел? Да. Но, вместе с тем, были в ней и мужество, и отвага, и воля, собранная в кулак. Наблюдая за игрой певицы, наделенной недюжинным актерским талантом и мощной энергетикой, мы понимали, каких титанических усилий стоило Микаэле побороть свою девичью гордость, смешанную с чувством страха и обиды, и отправиться в горы вслед за все еще любимым ею Хозе.
С особым нетерпением публика ждала выхода обладателя уникального бас-баритона Александра Краснова, который, несмотря на огромную занятость, нашел место в своем гастрольном графике и даже согласился спеть в Гала-концерте. Однако если в предыдущие приезды в Чебоксары певец рвал сердца наших театралов фатальными драматическими образами (Риголетто/«Риголетто», Яго/«Отелло»), то сегодня – блеск, кураж, фонтанирующее веселье. Таков тореадор Эскамильо, чье появление было подобно вспышке молнии – настолько сильное впечатление произвели на публику его знаменитые куплеты, где расцвеченный благородными матовыми тонами голос солиста, льющийся широко и свободно, обаяние, редкая природная органика и сила характера слились в едином синтезе. В интервью Александр рассказал, что для него сегодняшний спектакль – своего рода генеральная репетиция: совсем скоро он будет дебютировать в партии Эскамильо на сцене Большого театра. Причем не в статусе приглашенного солиста, как раньше, а на правах члена оперной труппы – пять дней назад он был официально зачислен в штат самого главного театра страны. Впрочем, по словам певца, родную «Урал Оперу» он не бросит и планирует совмещать работу в Екатеринбурге и Москве.
Несмотря на трагичность сюжета, спектакль получился стремительным, заводным, летящим на всех парусах. Во многом это заслуга симфонического оркестра и главного дирижера театра, заслуженной артистки России, заслуженного деятеля искусств Чувашии Ольги Нестеровой, которая задала темп уже с первых тактов увертюры и не сбавляла его до самого финала, хора, балета (солисты – лауреат Всероссийского конкурса Виктория Семенова и Карим Мубаракшин), а также заслуженных артистов Чувашии Татьяны Прытченковой (Фраскита) и Сергея Алексеева (Моралес), заслуженного артиста Республики Хакасия Сергея Кузнецова (Данкайро), лауреатов международных конкурсов Елены Соколовой (Мерседес), Константина Москалева (Цунига) и Ильи Гурьева (Ремендадо). Смешавшись в одну галдящую, «ходящую ходуном» толпу, они буквально раскачали сценическое пространство. Драка работниц табачной фабрики, застолье в кабачке старины Лильяса Пастьи, шумное празднество на площади и другие массовые сцены добавили в повествование динамики и движения.
